Жан-кристоф майо взялся за "укрощение строптивой". Билеты на балет «Укрощение строптивой Либретто балета укрощение строптивой

Премьера балет

На Новой сцене Большого театра состоялась мировая премьера балета "Укрощение строптивой", поставленного Жан-Кристофом Майо на микст из музыки Дмитрия Шостаковича. Отсмотрев две премьеры с двумя разными составами, ТАТЬЯНА КУЗНЕЦОВА испытала приступ эйфории.

Этот двухактный спектакль родился не благодаря, а вопреки. Во-первых, Жан-Кристоф Майо, на сегодня лучший хореограф Франции, 20 лет не ставил оригинальных балетов на чужой территории (не исключая Парижскую оперу) — с тех пор как возглавил Балет Монте-Карло. Во-вторых, на пути громоздились горы препятствий, начиная с покушения на Сергея Филина, инициатора проекта, и заканчивая сжатыми сроками постановки. Отдельный сюжет составили нелегкие переговоры с наследниками Шостаковича, из киномузыки которого и соткалась партитура нового балета. "Укрощение строптивой" — сюжет, давно выношенный и прочувствованный, Майо хотел ставить именно на Шостаковича, считая, что у его любимого композитора есть сходство с героиней пьесы: и тот, и другая совсем не такие, какими их видят окружающие. Но все балеты Шостаковича уже имелись в репертуаре Большого; тогда хореограф обратился к кино и обнаружил, что "это уникальная музыка, в ней проявляется вся его (Шостаковича.— "Ъ" ) гротескная, сатирическая сущность, как будто это свободное дыхание, которого он не мог позволить себе в симфониях". К миксту из музыки к "Оводу", "Одной", "Встречному", "Москве-Черемушкам" и другим фильмам добавились фрагменты "Камерной симфонии"; и под палочкой дирижера Игоря Дронова этот винегрет зазвучал как цельная партитура с весьма неожиданными для русского слуха ассоциациями.

Звуковые параллели часто усугубляли комизм сценических ситуаций лихим попаданием в яблочко. Под знаменитое "Нас утро встречает прохладой" праздновали зарю новой жизни герои балета, радостно отплясывая в честь помолвки сбагренной с рук Катарины. Под забубенные "Сени мои, сени" являлся на собственную свадьбу пьяный в хлам Петруччо. Процитированная Шостаковичем тема революционной песни "Мы жертвою пали в борьбе роковой" окрасила добавочной иронией тяжкий путь измочаленной героини по зимнему лесу к дому Петруччо. Но были и категорические несовпадения: трагический надрыв "Камерной симфонии" показался несоразмерным и не соответствующим статичному "постельному" адажио — последней борьбе самолюбий главных героев на пути к гармоничному сексу.

К Шекспиру французская команда тоже отнеслась без излишнего пиетета, трактуя сюжет его пьесы как извечный поиск "своей половинки". Шекспировской ренессансной Италии не было ни в сценографии Эрнеста Пиньон-Эрнеста, построившего подвижную белоснежную двускатную лестницу и шесть треугольных колонн, способных превращать сцену то в зал палаццо, то в лес, то в интимную спальню; ни у художника по костюмам Огюстена Дола Майо, представившего стильную черно-белую коллекцию с вкраплениями чистых цветов и легким намеком на историзм в виде пышных юбочек или элементов камзолов; ни тем более у самого хореографа, наделившего персонажей современной лексикой и почти бытовыми реакциями, что доставило немало трудностей танцовщикам-классикам, привыкшим утрировать чувства героев и не умеющим даже пройтись по сцене без лишнего пафоса.

Впрочем, и виртуозы Большого поработали над хореографом, спровоцировав на ряд несвойственных ему зрительских радостей вроде большого пируэта, двойных ассамбле и двойных револьтадов. Взаимное восхищение постановщика и артистов переполняет этот ансамблевый балет, пенящийся пластическими пикантностями и переплетенный паутиной деталей — психологически точных и гомерически смешных. Два состава исполнителей (со вторым постановщик поработать толком не успел, что, впрочем, не сказалось на яркости работ) составили галерею неповторимых типажей, каждый из которых достоин отдельного абзаца, а не жалкой фразы. Преуморительный актерски и всемогущий пластически Вячеслав Лопатин (Гремио). Игорь Цвирко, превративший своего Гортензио в потешно-воинственного альфа-самца. Патентованный лирик Большого Семен Чудин, в партии Люченцио создавший пародию на самого себя. Еще один Люченцио — красавчик Артем Овчаренко, изобразивший скованного "ботана" из интеллигентной семьи. Две Бьянки — бойкая Анастасия Сташкевич, уже в первом благостном адажио дающая понять, что в ее "тихом омуте" водятся презлющие черти, и аристократка-недотрога Ольга Смирнова, чья стервозность сполна обнаруживается только в последней сцене. Сильная самоуверенная Катарина Марии Александровой, не укрощенная, но самостоятельно обуздавшая свой нрав. Петруччо Дениса Савина, ироничный и добрый, напускающий свирепую необузданность лишь ради любви.

Но главными героями премьеры и подлинными питомцами Майо стали Владислав Лантратов и Екатерина Крысанова, первые Петруччо и Катарина, показавшие в своих ролях то, чего никто не ждал от этих благополучных премьеров с устойчивыми привычками и определенными амплуа. Зал ахнул, когда ураган в черном облаке плаща из перьев промчался по воздуху из верхней кулисы в нижнюю; никто не узнал лощеного премьера, известного своим самоконтролем даже в роли развратного Красса, в этом сумасшедшем Рогожине со спущенными подтяжками и повадками распаленного бандюгана. И балерину Крысанову никто не видел раньше такой нежно-эротичной, такой свободной пластически и открытой актерски. Эпизод, когда ее героиня, вынырнув из властных рук Петруччо, запечатавшего ей рот поцелуем, вдруг осознает свою женскую природу, буквально "поплыв" всем расслабленным телом от неведомой еще ласки, возглавит список ее достижений — перед ним меркнут все фуэте, которыми славится эта техничная балерина.

"Укрощение строптивой" Жан-Кристофа Майо произвело тот же эффект, что и другая балетная комедия Шостаковича — "Светлый ручей", первый полнометражный балет Алексея Ратманского, поставленный в Большом 11 лет назад: взрыв потрясающих актерских работ и предчувствие новой жизни. Возможно, это самообман, и эйфория удачной премьеры растворится в академических буднях театра, как бывало не раз с постановками современных западных авторов. Однако гендиректор Урин клятвенно обещал не прятать спектакль в запасниках. И, стало быть, испытанным на премьере безудержным оптимизмом можно будет подпитываться не один сезон.

В афише западного театра такую постановку обозначили бы словом «creation». Очень точное определение. Аналог подобрать не так просто. Создание, творение. В принятой у нас терминологии «Укрощение строптивой» - мировая премьера. Балет, созданный постановщиком эксклюзивно для Большого.

Алхимия балета рождается здесь и сейчас. Нюансы, детали, оттенки - все еще очень пластично и подвижно. Спектакли бессменного руководителя балета Монако Жана-Кристофа Майо идут на многих мировых площадках. Но это все - переносы. Вне стен родного театра знаменитый хореограф ставит впервые за 20 лет. Сергею Филину - руководителю балета Большого театра - как-то удалось его уговорить. Что именно ставить, Майо не сомневался. «Укрощение строптивой» - его давний замысел.

«Я очень люблю это произведение, - признается хореограф. - Мне кажется, в нем есть одновременно и ирония, и юмор, и цинизм. То, как в нем рассматриваются отношения между мужчиной и женщиной - это очень необычно. Думаю, из всех произведений Шекспира - это самое чувственное, самое эротичное. А моей работе это близко. Исследовать, как живут пары».

Своим композитором Майо выбрал Шостаковича. Такого балета композитор не писал. Партитуру составил сам хореограф. Тут есть музыка к фильмам «Гамлет» и «Король Лир», эпизоды из 9-й симфонии, фрагменты популярной музыки. Но Майо стремился, чтобы узнавание музыки было минимальным. У публики должно родиться ощущение, что это единое произведение.

Сцена приручения. Мы видим, как Катарина и Петруччо начинают привыкать друг к другу, как две вселенные - примиряются. Драматическое напряжение - до электрических разрядов. При этом «Укрощение строптивой» - балет комедийный. Тут много пантомимы, иронии, игры. Майо шутит: если у вас не ладится с женщиной, то от того, какую музыку вы поставите, во многом зависит исход - захочется вам броситься из окна, или отправиться на поиски новой любви. Еще одна игра - костюмы, созданные сыном хореографа.

«Действие происходит в Италии эпохи Ренессанса, - рассказывает художник по костюмам Огюстен Майо. - Но идея была в том, чтобы создать костюмы, в которых существуют лишь небольшие намеки. Они могли бы существовать в любую эпоху, это делает нашу историю - универсальной».

На универсальном языке общались и артисты с постановщиком. Обе стороны считают, даже хороший перевод не передает оттенков. В процессе работы выработали собственные коды.

«У него все по-настоящему, очень здорово, - отмечает премьер Большого театра Семен Чудин. - Вот я, например, Люченцио и пытаюсь вдохнуть запах Бьянки, и мне от этого становится прекрасно. Мне кажется, Жан-Кристоф пытался найти настоящее в нас что-то».

Майо создал не балет на двоих, он выводит и параллельные любовные сюжеты. По законам жанра каждый находит свое счастье. Его воплощение - уютное чаепитие.

Новости культуры

ЛИБРЕТТО

Вместо того, чтобы превращать «Укрощение строптивой» в практическое руководство по домострою - как усмирить непокорную жену - спектакль рассказывает о встрече двух невероятно сильных личностей, каждая из которых в итоге узнает в другом себя. Причина их неуправляемого, идущего в разрез с социальными нормами поведения, - в одиночестве, на которое они обречены среди обывателей, в том, что ни один из них пока не встретил себе равного. Это два альбатроса среди стайки воробьев. Здесь речь идет именно о любви за гранью общепринятых норм. Ведь Петруччо, которого, казалось бы, влечет лишь состояние будущего тестя Баптисты, заключив брак, не оставляет Катарину, а уводит ее с собой, хотя мог бы благополучно проматывать ее приданое. Его влечет именно эта женщина. Она его истинное приданое, его истинное сокровище. И после серии испытаний он убеждается, что не ошибся в Катарине, она именно та женщина, которая соразмерна его безразмерной личности. Он не ошибся. И она не ошиблась. Если она и уступает требованиям супруга, то не потому, что считает его сильнее, а потому, что узнает в нем себя. Она скорее играет в покорность, нежели покоряется на самом деле. И неважно, что луна отныне называется солнцем, у двух влюбленных - свои небесные светила. Покорность жены не ввела Петруччо в заблуждение. Однако для окружающих -тех, кто ранее знал эту женщину как отъявленную дикарку, - действующие кодексы поведения в обществе соблюдены, и все могут вздохнуть с облегчением, ведь даже самые дерзкие вынуждены смириться с общепринятыми правилами. В действительности же Катарина и Петруччо необычайно слаженно исполняют свою особенную партитуру, и их мастерски разыгранный номер позволяет им вырваться из рамок обыденных представлений о влюбленных.

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Баптиста - богатый дворянин, отец Катарины и Бьянки. Все было бы хорошо, если бы правила того времени не требовали бы от него сначала выдать замуж старшую дочь, в то время как все потенциальные женихи, бывающие в доме, ищут благосклонности его прелестной младшей дочери. На самом деле его мало волнует счастье дочерей. Его интересуют зятья. Но именно поведение Катарины, старшей дочери, лишает его надежды когда-либо достичь цели.

Катарина - имеет прекрасное приданое, которое могло бы соблазнить самых привередливых женихов, но в придачу к нему полагается несносный характер, который отталкивает всех возможных претендентов. По всей видимости за ее резкостью скрывается презрение, которое она испытывает к бледным воздыхателям своей сестры. Ее ничто не устраивает. Что это - острая форма мизантропии или проявление чрезмерной требовательности? Она безудержно и рискованно играет со своей жизнью.

Бьянка - младшая дочь, заложница поведения Катарины. Пока сестра будет отвергать возможных женихов, Бьянка будет лишь безучастно смотреть на бесконечную вереницу претендентов на ее руку и сердце. Это жестоко, ведь если ее старшая сестра неуживчива и строптива, у Бьянки есть все. Все, чтобы считаться идеальной партией с точки зрения общепринятых норм: у нее есть богатое приданое, она очаровательна, красива и обладает кротким нравом. Однако старшей сестре до этого нет дела.

Гремио - господин, который хорошо подошел бы для роли одного из похотливых старцев, подсматривавших за Сусанной, когда та совершала омовение в своем саду. Такой Сусанной не могла бы стать для Гремио неистовая Катарина, она безжалостно прогнала бы незваных соглядатаев. Для Гремио Сусанной может быть лишь неискушенная Бьянка. Возраст и отталкивающий внешний вид не являются, по мнению Гремио, помехой для неотступных ухаживаний, и это лишний раз подтверждает, что крупное состояние способствует завышенной самооценке.

Гортензио - еще один воздыхатель Бьянки. Это денди, которого заботит лишь собственная персона и правила добропорядочного общества. В девушке он ищет только зеркало для собственного отражения. Ситуацию разрешит полная противоположность самого Гортензио, грубиян по имени Петруччо, которому безразличны принятые в обществе условности.

Люченцио - представитель золотой молодежи. Он из хорошей семьи, очарователен, похоже, образован. Они с Бьянкой созданы друг для друга, они одного возраста, принадлежат одному кругу. Здесь было бы уместно вспомнить песню Жюльетт Греко: "Поженим их, поженим, ведь они так похожи друг на друга«. 1 Никто не стал бы возражать. Никто, кроме Катарины.

Петруччо - настоящее чудовище. Именно его Гортензио считает способным если не пленить Катарину, то хотя бы жениться на ней. По мнению Гортензио Петруччо не будет привередничать. Но он ошибается, он так ничего и не понял в человеке, другом которого себя называет. Нет никого более «привередливого», чем этот внешне грубый и неразборчивый человек, который соглашается познакомиться с Катариной. Петруччо находит, что Катарина вполне ему соразмерна. Она - за рамками общепринятых условностей. Там, где становится понятно, что только чудовища и не являются слепцами.

Грумио - слуга Петруччо; в меру труслив, в меру угодлив. Это все, что от него требуется. Соучастник проделок своего хозяина.

Вдова - по всей видимости, вовсе не безутешная. Она вовсе не намерена оставаться вдовой. Однако при определенных условиях: второй муж должен быть человеком ее круга и иметь достаточное состояние. К остальному она приспособится. Вдова быстро остановит свой выбор на Гортензио.

Экономка - считает, что имеет права на хозяина дома Баптисту, с тех самых пор, как ведет хозяйство в этом доме. Но у того в голове одни дочки, поэтому, рассудив, что скоро дом опустеет - ведь девочки выйдут замуж - она теряет терпение и соглашается принять ухаживания старика Гремио. Это обеспечит ей спокойную безбедную старость, пусть и без любви, и даст возможность войти в то самое высшее общество, которое является таковым лишь благодаря высокомерию и деньгам.

I часть

В большом доме богатого дворянина Баптисты слуги передразнивают хозяина, воспользовавшись его отсутствием. Они изображают Баптисту - отца, безуспешно пытающегося выдать замуж старшую дочь, неистовую Катарину, и отказывающего поклонникам младшей дочери, святоши-недотроги Бьянки. Они должны набраться терпения. Неожиданно возвращается сам Баптиста и резко прекращает разыгрываемую слугами комедию.

Знакомство с двумя дочерьми Баптисты. Все взоры прикованы к младшей - прелестной Бьянке; но никто и ничто не может снискать расположения непокорной и дерзкой Катарины, кроме, может быть, ее собственного отца. Строптивица - это она.

В дом Баптисты стремятся поклонники красоты Бьянки. Их трое: старик Гремио, фатоватый Гортензио и очаровательный Люченцио. Они щеголяют своими достоинствами перед девушкой, стремясь привлечь ее внимание. Конечно, предпочтение отдано очаровательному Люченцио. Поддавшись зарождающемуся чувству, Бьянка танцует мечтательную вариацию. Однако отец должен соблюсти общепринятые условности. Сначала надо выдать замуж старшую дочь. До этого он не примет ни одного предложения руки и сердца от воздыхателей Бьянки. Баптиста посылает за старшей дочерью, он хочет познакомить ее с возможными претендентами в надежде, что кто-нибудь из них решится сделать ей предложение, однако поведение Катарины совсем к этому не располагает. Очевидно, что она делает все, чтобы отпугнуть возможных поклонников. Она явно предпочитает одиночество в доме своего отца комедии под названием брак.

Возникает вопрос - как избавиться от этакой дикарки? И тут Гортензио во время вспоминает, что у него есть не особо притязательный друг, желающий заключить выгодный брак. Он мог бы жениться на строптивой Катарине и тем самым открыть путь к Бьянке. Гортензио спешит привести его в дом Баптисты. Друга зовут Петруччо, он столь же неотесан, сколь Катарина строптива, но перспектива разбогатеть благодаря приданому невесты заставит его найти привлекательные черты в этой отталкивающей женщине.

Наконец является спаситель. Но где же его невеста? Та, которая, похоже, изрыгает огонь? Превосходно, он ею зай мется! Он уверен, что соблазнит Катарину, он устраивает перед ней настоящий брачный спектакль, в котором каждый «от ворот поворот», полученный от невесты, лишь подстегивает его любовный пыл. Два чудовища сходятся в поединке, в котором Петруччо притворяется хорошо воспитанным человеком, способным не замечать вспышки гнева своей избранницы, а Катарина, стремясь его отвадить, ведет себя все более и более вызывающе. Тем не менее и Петруччо не чужды романтические чувства. Возможно, любовь способна приносить сладость и заставлять трепетать нежное сердце? Катарина почти готова уступить. Что, впрочем, она тут же расценивает как приступ собственной слабости. Но слишком поздно, она уже выдала себя, и возможно, именно по этой тайной причине, благодаря пробудившейся надежде, она соглашается принять предложение руки и сердца этого услужливого грубияна.

Согласие Катарины открывает дорогу поклонникам прекрасной Бьянки. Баптиста сообщает им, что старшая сестра наконец пристроена. Воздыхатели готовятся сделать предложение Бьянке.

Первым пытает счастья старик Гремио. Предвидя, что его преклонный возраст может стать помехой, он приносит Бьянке роскошное колье, которое он желал бы надеть на ее шею. Его старания особым успехом не увенчались, девушка считает, что даже самое прекрасное колье не стоит обязательств, которых жаждет его даритель. Сцена происходит на глазах у любопытной экономки, которая рискует вскоре лишиться своего места. Она озабочена своей дальнейшей судьбой и вовсе не хочет упустить Гремио, у которого нет никаких шансов завоевать расположение прелестной Бьянки.

Затем настает черед фата Гортензио. Ему незачем приносить подарки. Само его присутствие - уже подарок. Однако Бьянка не впечатлена его самолюбованием, она оказывает ему сдержанный прием, и на любовную сцену выходит вдова, подруга семьи, которую этот красавчик вполне устраивает.

Наконец появляется Люченцио, выходец из состоятельной семьи. Его финансовое положение гарантирует ему благосклонность отца, а очарование молодости - благосклонность дочери. В подтверждение своей любви Люченцио дарит Бьянке сборник стихов. Красавице стоит лишь открыть книгу на странице, отмеченной закладкой, для того, чтобы убедиться, что ее чувства к молодому человеку взаимны. Их дуэт не оставляет сомнений относительно тех чувств, которые они испытывают друг к другу. Итак, если с Катариной все устроится должным образом, поженится и эта пара.

Однако все не так просто. Напрасно Катарина ждет своего жениха - этого грубияна, который сумел разжечь в ней огонь. Ее терзает ярость, сменяющаяся грустью и отчаянием, она неистовствует, бушует и в итоге сдается.

Начинается праздник в честь помолвки двух диких хищников. Баптиста пытается утешить старшую дочь в отсутствие жениха, остальные же тем временем предаются веселью. Наконец появляется Грумио, разнузданное поведение которого предвещает еще более беззастенчивую выходку хозяина. Его хозяин занят более срочными делами, чем женитьба, он появится в свое время, когда напьется и наестся до отвала.

Наконец появляется Петруччо, который уже начал праздновать собственную помолвку. Однако он не торопится к своей невесте, и, кажется, вовсе не спешит заключить брачный союз. Но поскольку он здесь именно из-за этого, в конце концов, он решает подойти к своей будущей жене. Всех интересует, что за подарок он приготовил своей невесте, Петруччо достает из футляра колье, предназначавшееся Бьянке, и надевает его на шею Катарине. Для строптивой Катарины это уже чересчур, и она дает своему мужу гневную пощечину.

Присутствующие столбенеют. Эта дура своей несдержанностью испортила праздник, жених оскорбленно отворачивается, едва сдерживаясь, чтобы не ударить ее в ответ. Кажется, ему действительно очень бы этого хотелось. Похоже, все кончено. Другой жених, готовый жениться на этой боевой строптивице, скорее всего, найдется не скоро.

Петруччо хочет ответить Катарине пощечиной и затем уйти, хлопнув дверью, но внезапно меняет свое решение. Эта женщина, думает он, эта женщина с ее несносным характером - точная копия меня самого, она просто создана для меня. Надо лишь заставить ее кое-что понять. Прежде всего, что со мной так нельзя обращаться. Он волочит Катарину за собой на глазах у испуганных гостей, задающихся вопросом, не слишком ли далеко зашла эта игра. Ничего хорошего это строптивой Катарине не предвещает. Однако дело сделано, свадьба состоялась. Музыка, танцы!

II часть

Начинается странное свадебное путешествие. По дороге к дому Петруччо супругам надо пройти через пугающий лес. Измученная, еле держащаяся на ногах Катарина молит о пощаде, она с трудом идет вперед, ей нужно отдохнуть, перевести дух. Однако Петруччо ничего не хочет слышать, он, похоже, готов бросить ее в глухом лесу, если она не последует за ним. Испуганная женщина, которая до этих пор знала лишь комфорт в отцовском доме, вновь поднимается, просит о передышке, но все напрасно. Ее муж непреклонен. Во время путешествия на небольшую процессию (пару сопровождает вездесущий Грумио, который вдруг неизвестно куда пропадает) нападают разбойники; они окружают Катарину, отбирают у нее колье. Кажется, Петруччо не внемлет призывам о помощи своей испуганной супруги. Она прекрасно защитит себя и сама - по крайней мере, сейчас появилась прекрасная возможность это проверить. Так продолжается до тех пор, пока Петруччо не решает вмешаться, он разгоняет нападающих, среди которых спрятавшийся под маской слуга Грумио. Этот лакей - настоящая пройдоха, что, впрочем, неудивительно. А что же его хозяин, он тоже сообщник? Это он устроил нападение разбойников, чтобы испытать Катарину? Пока это остается тайной.

В конце концов, путники добираются до жилища Петруччо, которое не идет ни в какое сравнение с домом Баптисты. Одинокая, обессиленная Катарина, увидев, что ожидает ее теперь, погружается в отчаяние. Она падает в обморок. Наблюдавший за ней Петруччо устремляется к ней, подхватывает ее и бережно относит на постель, восхищаясь смелостью этой женщины, любуясь ее дерзкой красотой. Уверенный, что Катарина спит, он дает волю своим чувствам, своей нежности и любовной страсти. Когда Катарина приходит в себя, Петруччо быстро садится поодаль на скамью и начинает странную игру. Понятно, что его жилище не очень-то удобно, и что хозяин небогат, но все же не до такой степени, чтобы делать вид, что греешься у воображаемого огня! Катарина заинтригована, она подходит к Петруччо и, убедившись, что никакого очага нет, задается вопросом, не сошел ли с ума ее муж, грея руки возле воображаемого огня. Потом она понимает, что это всего лишь игра. Хорошо. Конечно, здесь есть камин. Она дует на угли, чтобы заставить огонь разгореться. Она даже предлагает своему супругу чай. И хотя этот чай и не настоящий, к сожалению, он не пришелся по вкусу хозяину дома, Петруччо выплевывает его. Супруги продолжают разыгрывать спектакль, в котором они постепенно узнают друг друга. Маски, которые они надевали для зрителей, сорваны. Конец войне. Любовь сразила их наповал.

На следующее утро с первыми лучами солнца, проникшего в спальню влюбленных, наступает благостное пробуждение. Первое спокойное утро в их жизни. Впрочем, они недолго смогут им наслаждаться. Появляется слуга Грумио с письмом. Супругам предстоит проделать обратный путь для того, чтобы отпраздновать свадьбу Бьянки и Люченцио. Для Петруччо это повод представить домочадцам Баптисты новую Катарину.

Перед отъездом Грумио возвращает хозяйке похищенное колье. Петруччо удивлен, он отчитывает своего слугу. Непонятно, искренне ли его удивление или наигранно. Катарина, заподозрив неладное, вновь свирепеет, Петруччо делает вид, что обижен, очередная стычка, за которой следует счастливое примирение. Супруги собираются в путь.

В доме Баптисты идут приготовления к свадьбе Бьянки и Люченцио. Гортензио и вдова, Гремио и экономка объявляют о своих отношениях. Все помнят бурный отъезд любовников-бунтарей, все с любопытством ожидают возвращения строптивой Катарины и ее дьявольского супруга.

Каково же всеобщее удивление, когда появляются Петруччо и Катарина. Они элегантно одеты, образцово любезны: Петруччо демонстрирует почти светские манеры, Катарина - явную покорность. Все радуются такому превращению и решают, что супруги благотворно влияют друг на друга. Муж и жена так прекрасно соответствуют представлениям о супружеской паре добропорядочного общества, что Катарину и Петруччо даже приглашают на чайную церемонию.

1 " Marions-les, marions-les, je crois qu’ils se ressemblent ".

Распечатать